Столь быстрое освобождение огромной территории и вытеснение войск вермахта из Франции стало возможным благодаря мощному движению Сопротивления, развернувшемуся по всей стране. С первых дней высадки союзников в Нормандии началась массовая мобилизация в отряды Сопротивления по всей Франции. Многочисленные группы партизан освободили 80% территории от гитлеровцев еще до прихода в эти районы союзных войск. Исключение составляли гарнизоны портовых городов — таких как Ля-Рошель, Руайян, Рошфор, остров Олерон и другие, — превращенные в немецкие крепости на Атлантическом побережье. Повстанцы освободили значительную территорию к югу, от линии Нант, Орлеан, Дижон и западнее линии Дижон, Авиньон.

Отряды маки захватили Париж, Бордо, Ниццу и множество других городов и населенных пунктов. Французами были окружены значительные силы гитлеровцев между городами Компьен и Монс, южнее Парижа.

Когда высадившиеся союзные войска сражались на плацдарме в Нормандии, отряды Сопротивления прикрывали их фланги. Они парализовали движение транспорта в тылу немецких войск, препятствуя переброске гитлеровских дивизий с востока Франции к морскому побережью. Танковая дивизия «Дас Райх», например, затратила 12 дней на переход от Тулузы до Кана (720 км), а переброска 2-й танковой дивизии от Страсбурга до Кана потребовала 23 дней. Немецкие подкрепления прибывали в Нормандию истрепанными, крайне усталыми и с ходу бросались в бой, что значительно снижало их боеспособность.

Генерал Эйзенхауэр в своих мемуарах писал, что участие в боях французского Сопротивления было эквивалентно действиям 15 дивизий. Однако, по французским данным, в сентябре 1944 г. в боях участвовало 450 тысяч бойцов Сопротивления, что эквивалентно 30 дивизиям. Восстание в Париже, так облегчившее взятие французской столицы союзниками, стало апогеем всенародного сопротивления.

Начальник штаба армии США генерал Маршалл 19 марта 1946 г. заявил:

«Сопротивление превзошло все, что мы от него ожидали: это оно, задержав прибытие немецких подразделений и помешав перегруппировке дивизий противника во внутренних районах страны, обеспечило успех нашей высадки. Без ваших войск, маки, все могло сорваться».

Действительно, теснимые с фронта американо-английскими войсками и подвергаемые в тылу ударам отрядов Сопротивления, войска вермахта вынуждены были в августе 1944 года спешно отступать к границам Германии.

Успехи французского Сопротивления вдохновили и польское эмигрантское правительство в Лондоне на организацию антифашистского восстания в Варшаве. В июле 1944 г. Красная Армия уже вела бои на территории Польши и приближалась к польской столице. Расчет лондонских организаторов восстания строился на том, что повстанцы в течение нескольких дней овладеют Варшавой и «за 12 часов до вступления в нее Красной Армии» установят там власть эмигрантского правительства. Однако плохо подготовленное, несогласованное с советским командованием Варшавское восстание, начавшееся 1 августа, с самого начала было обречено на неудачу. Немцы рассекли отряды восставших на три сектора, изолировали их и стали бить по частям. Советским войскам, не знавшим о готовившемся восстании, требовалось время для подготовки операции по помощи повстанцам. Но его уже не было. В этой обстановке восстание становилось авантюрой. Москва его не поддержала. Это вызвало недовольство союзников, но не могло умалить значения успехов Красной Армии для второго фронта. Потому что самую большую поддержку, обеспечившую успешные действия американо-английских войск во Франции, оказало советское наступление в Белоруссии, вошедшее в историю как операция «Багратион». Оно началось 23 июня 1944 г. и продолжалось до конца лета. Сражения велись на фронте 700—1100 км. С обеих сторон в нем участвовало 4 млн человек.

Г. Гудериан, тогда начальник генштаба вермахта, вспоминал: «В то время как в Нормандии развертывавшиеся передовые части западных союзников готовились осуществить прорыв нашего фронта… на восточном фронте развивались события, непосредственно приближавшие чудовищную катастрофу».

Потому-то во Франции и оказались малобоеспособные дивизии вермахта, недостаточно танков и самолетов, что основные силы Германии были брошены на Восток, чтобы остановить напор Красной Армии.

Берлин уступал на Западе, отводил свои войска из Франции, чтобы сдержать грозного противника на Востоке.

ВЕЛИКОЕ СТОЯНИЕ НА РЕЙНЕ

«Когда в конце августа немецкий фронт во Франции рухнул, началась поспешная эвакуация из страны немецких войск. В паническом беспорядке, без какой бы то ни было дисциплины к Рейну и за Рейн лился неудержимый поток ставших ненужными военных и гражданских учреждений. Их бегство не только являло потрясающую картину разгрома, оно и отталкивающе действовало на соотечественников, видевших, с какой жадностью беглецы тащили с собой всевозможные запасы, особенно алкогольное напитки», — такими словами описывает немецкий военный историк генерал К. Типпельскирх положение на западном фронте в августе — сентябре 1944 г.

Одну из главных причин этого разгрома и бегства за Рейн указал генерал-фельдмаршал Клюге в докладе высшему руководству:

«Войска на Западе с точки зрения притока людских резервов и техники были почти изолированы. Это было неизбежным следствием отчаянного положения на востоке».

Действительно, в это время, с 23 июня по 29 августа 1944 г., на советско-германском фронте шло грандиозное сражение в Белоруссии. Результаты его общеизвестны: к концу августа из 97 дивизий и 13 бригад врага, участвовавших в боях, 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены. 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Враг лишился более полумиллиона своих солдат и офицеров. Советские войска продвинулись на запад на 550—600 км. Были освобождены Белоруссия, более трех четвертей территории Литвы, часть Латвии, началось изгнание оккупантов из Польши. Стратегическая обстановка на советско-германском фронте претерпела коренные изменения. Выход Красной Армии на широком фронте к Висле и границам Восточной Пруссии открывал ей путь на Варшаву, Берлин и Кенигсберг.

Дуайт Эйзенхауэр, оценивая наступление советских войск в Белоруссии, сообщал 7 июля американскому послу в СССР А. Гарриману: «Я испытываю колоссальный трепет от той силы, с какой они уничтожают вооруженную мощь врага». «Никогда еще тактика концентрированных ударов… не была применена с таким искусством, с каким ее применила Красная Армия, рассекшая ударами германский фронт, — подчеркивала 20 июля английская газета «Дейли телеграф». Турецкая газета «Джумхуриет» 9 июля констатировала:

«Если продвижение русских будет развиваться с такими же темпами, русские войска войдут в Берлин раньше, чем союзники закончат операции в Нормандии». И это были не пустые слова.

В самом деле, в июле, в разгар битвы за Белоруссию и боев за Нормандию, против нашей армии действовали 228 дивизий и 23 бригады фашистского блока, а союзникам противостояли во Франции всего 18—24 дивизии вермахта.

А вот какими были оценки сложившейся ситуации в самой Германии. Выступая на совещании в «Волчьем логове» 31 июля, Гитлер заявил:

«Если говорить о том, что меня больше всего беспокоит, то это проблема стабилизации Восточного фронта… Я сейчас подумал о том, что относится к наиболее опасным моментам… Это прежде всего прорыв на Востоке».

Чтобы закрыть огромную брешь, образовавшуюся в центре советско-германского фронта, гитлеровцы вынуждены были перебросить туда с других участков Восточного фронта и из Западной Европы 46 дивизий и 4 бригады.

Потери вермахта на советско-германском фронте также значительно превосходили те, которые понесли немецкие войска в июне— августе в Западной Европе: 917 тысяч человек против 294 тысяч. Из 34 дивизий вермахта, расформированных в июне — июле в результате потерь, 29 приходится на советско-германский фронт.

Так обстояли дела на фронтах Второй мировой войны летом 1944 г. В начале сентября, освободив с помощью сил Сопротивления территорию Франции, союзники вышли к «линии Зигфрида» («Западный вал»), системе долговременных укреплений вдоль западных границ Германии, от Голландии до Швейцарии. Передовые части американских войск перешли границу Германии в районе Аахена и Люксембурга, а английские соединения вступили на территорию Бельгии и Голландии. В то время в высших эшелонах командования союзных войск преобладало очень приподнятое состояние, близкое к эйфории. Казалось, что воля противника к сопротивлению на Западе сломлена окончательно и уже ничто не может остановить продвижение американо-английских войск к «сердцу Германии». Союзная разведка оценивала войска вермахта на Западе «не как единую силу, а как большое количество слабых боевых групп, дезорганизованных и даже деморализованных, не имевших достаточно оснащения и вооружения». Полагали, что «можно уже видеть конец войны в Европе».